Глава UCP Илья Щербович: кризис — время покупать активы

Инвестиционная группа United Capital Partners (UCP), созданная в 2006 году, вложилась в крупные российские активы — от сельского хозяйства до интернет-технологий. UCP владеет акциями крупнейших предприятиях, в том числе, с госучастием.

Бенефициаром UCP с долей 77,7% является выходец из Deutsche Bank Илья Щербович.

В интервью РИА Новости он рассказал о том, каково вести бизнес в условиях низкого рынка, стоит ли инвестировать в стартапы, подходящее ли сейчас время для приватизации, а также почему его компания продала свою долю в Mail.ru и зачем многие российские компании остаются в офшорах.

— Как вы оцениваете текущую ситуацию в экономике РФ, видите ли признаки улучшения, стабилизации инфляции, волатильности рубля?
— Ситуация в целом непростая, но рабочая. Действительно, макроэкономические показатели несколько стабилизировались, помогает отскок нефтяных цен и, парадоксальным образом, низкая экономическая активность. При этом некоторые внутренние и внешние факторы сильно мешают восстановлению нормального роста. Из внутренних я считаю основными слабое понимание нашим обществом механизмов работы мировых рынков капитала и, как следствие, плохой инвестклимат. Из внешних — действующие санкции.

— На ваш взгляд, выгодно ли сейчас вести бизнес в России в условиях высоких кредитных ставок? Какую ставку ЦБ вы считаете приемлемой для российских компаний?
— С такими ставками практически всем субъектам рынка тяжело работать. Доступность дешёвого кредита — основная предпосылка экономического роста. Занимая под ставки более 14% годовых, компаниям крайне сложно рассчитывать на высокую доходность для акционеров. С такими ставками могут жить только безрассудные спекулянты и монополии с искусственно высокой маржинальностью бизнеса. Трудно ожидать инвестиционного бума пока кредит добросовестным заёмщикам не будет доступен по ставкам раза в два ниже текущей ключевой ставки ЦБ в 10,5%. ЦБ же, как известно, держит ставку на высоких уровнях, опасаясь за инфляцию и рубль. В головах чиновников давно засела догма: «понизим ставку — будут дёшево занимать в рублях и спекулировать на валюте». Дальше анализировать почему-то особо никто не хочет. А здесь опять-таки ключевую роль играет инвестклимат. Если бы инвесторы из России и со всего мира чувствовали себя комфортно вкладывать свои капиталы на российском рынке, то инвестиционные потоки в российские активы и в рубль значительно бы превосходили потоки спекулянтские.

— Какова ваша стратегия сегодня: выбор рисковых или надежных активов? Какие компании/ секторы сегодня выглядят наиболее выгодными с точки зрения доходности?
— UCP — финансовый инвестор. Мы редко претендуем на контроль или управление в наших инвестициях. До сих пор нам удавалось находить интересные истории в совершенно разных секторах. И мы уверены, что возможности будут возникать и дальше. Главное их вовремя идентифицировать.
Российские активы по-прежнему торгуются с феноменальным дисконтом к другим рынкам. Так что из публичных компаний покупать можно многие имена в различных секторах. Я бы только крайне осторожно относился к закредитованным компаниям, которые могут не дожить до лучших времён. Мы одни из немногих, кто по-прежнему верит, что наступят лучшие времена и для акционеров публичных компаний с госконтролем, таких как «Роснефть», «Газпром», «Транснефть» и прочие. Рано или поздно разумные приоритеты управления такими структурами возобладают.

— Что вы имеете ввиду под разумными приоритетами для госкомпаний?
— Вместо директивного управления и микроменеджмента со стороны разных госведомств приоритеты должны соответствовать самой природе акционерного общества. Акционеры хотят роста капитализации. Когда руководителю компании это станет жизненно важно — тут и эффективность улучшится, и прибыль вырастет, и дивиденды станут большими для всех акционеров, и инвестпрограммы начнут рационализироваться. Выросла стоимость компании в разы — менеджеры получают огромные бонусы. Не справились — уступите место другим. Высокая капитализация российских компаний не противоречит, а, наоборот, служит нашим национальным интересам. Нашим компаниям станет легче работать по всему миру и привлекать финансирование, если их будут любить и уважать инвесторы. Вот этого понимания у нас и нет. Пока. Часто приходится слышать: «Да что вы со своей капитализацией пристали! Сейчас есть поважнее приоритеты». Представляете, услышать такое акционерам Apple или Exxon от своего руководства? Это в принципе невозможно. Вот почему акции этих компании покупают, а наши акции в последнее время как-то не очень. Опять же, пока.

— Кризис — это время покупать или продавать активы?
— Конечно, покупать. Но в России инвесторам, купившим дешёвые активы после 2008 года, приходится слишком долго ждать восстановления. Терпения не у многих хватает. При том что мировые фондовые индексы ведущих экономик находятся близко к историческим максимумам, российскому индексу РТС нужно вырасти в три раза, чтобы вернуться на свои исторические уровни. Но мы — оптимисты. Мы верим в будущее и готовы не только просто ждать, но и в качестве инвестора-активиста участвовать в максимизации акционерной стоимости компаний в нашем портфеле.

— Есть ли у UCP планы по созданию новых бизнес-проектов? В каких сферах?
— Да, мы постоянно ищем инвестиционные возможности в различных секторах экономики России. Наша модель подразумевает, что прежде всего мы инвестируем в компании с сильным менеджментом и с работающей бизнес-моделью. С учетом тех оценок, по которым в настоящее время торгуются активы, а также в связи с недостатком капитала на рынке, иногда появляются проекты, в которые стоит инвестировать. При этом большая часть наших российских инвестиций в последнее время — инвестиции не в бурно растущие компании, а в компании с относительно стабильным, но недооценённым бизнесом.
Мы не инвестируем по принципу «купили в мае, продали в июле», в нашем портфеле длительные инвестиции, вложения на пять-семь лет. Например, в последние годы сложился не самый хороший цикл цен на сырьевые товары. Однако далеко не факт, что такая ситуация будет продолжаться вечно. Сейчас, например, можно купить акции «Роснефти», «ЛУКОЙЛа», «Газпрома», потом они могут на время даже просесть, но на горизонте десяти лет они могут значительно вырасти в цене.

— Не интересуетесь ли инвестициями в банковский сектор?
— Мы раньше рассматривали для себя вложения в коммерческие банки. Однако теперь нас сильно смущает ситуация как в глобальном банковском секторе, так и в российском. Зачастую это организации с плохими кредитами, непрозрачными балансами. Акционеры банков постоянно страдают из-за реструктуризаций, новых эмиссий и банкротств. Достаточно вспомнить судьбу Lehman Brothers, да и в России буквально каждую неделю отзываются лицензии. У меня вообще складывается впечатление, что большинство российских банков среднего и низшего сегмента используют криминальные схемы: собирают деньги под систему гарантирования, а затем выводят их в пользу компаний менеджмента и учредителей.
Да, есть хорошие исключения, чаще всего — крупнейшие банки, например Сбербанк. Акционеры с симпатией относятся к качеству корпоративного управления в этой организации. Недавно акции банка показали исторический максимум в рублях. Эта бумага, пожалуй, один из немногих, если не единственный, подходящий публичный инструмент для инвестирования в банковскую отрасль в России сейчас. Но в целом банковский сектор для нас не интересен.

— Время ли сейчас для вложения в стартапы? Рассматриваете ли вы для себя такую возможность в РФ или за рубежом?
— Венчурное инвестирование не является нашим основным фокусом. Но мы уверены, что развитие технологий и инновационные бизнес-модели являются основными драйверами создания стоимости и роста эффективности. Несколько лет назад мы решили начать инвестировать в технологические компании на ранней стадии и зарезервировали на это направление небольшую сумму. Мы поддержали несколько компаний с хорошим потенциалом роста и продолжаем искать инвестиционные возможности в этом секторе.

— Насколько сейчас перспективны вложения в сферу высоких технологий? Могут ли такие проекты, как Hyper Loop, в ближайшей перспективе заменить традиционную логистику, будет ли востребован компаниями или это экономически нецелесообразно?
— Высокие технологии — это достаточно широкое определение. Мы живем в эпоху, когда технологии, в том числе интернет-технологии, биотехнологии, робототехника, развитие возобновляемых источников энергии и так далее, очень быстро изменяют потребительские предпочтения, жизнь людей, компаний и государств. Поэтому в высокие технологии инвестировать стоит, главное — правильно оценить потенциал того или иного проекта и не забывать, что в любой отрасли есть свой цикл. Мода на всё новое и технологичное уже привела к пузырю на рынке этих акций. Когда компания торгуется с коэффициентом более 150 годовых прибылей и громко рекламирует сложно реализуемые проекты, мы скорее склонны воспользоваться этой манией и зашортить такие акции. У нас сейчас есть значительный портфель шортов на американском рынке например.
Что касается Hyperloop, то это проект интересный, но очень капиталоемкий. Возможно, что в результате реализации он станет нишевым логистическим решением для некоторых регионов с высокой плотностью богатого населения.

— Вы вышли из «ВКонтакте», означает ли это, что IT-компании, интернет-компании вам больше не интересны? Рассматриваете ли вы возможность покупки активов в этих отраслях? Возможно, в сфере телекома.
— IT-компании нам интересны, готовы предметно рассматривать возможность инвестиций как в торгуемые, так и в частные компании. Традиционный телеком — это устоявшаяся отрасль, с нашей точки зрения, роста там практически нет, поэтому возможности для инвестирования ограничены. Однако у нас есть хорошая экспертиза в вопросах телекоммуникационной инфраструктуры, например в бизнесе по аренде башен операторов. Продолжаем изучать этот сектор и общаться с игроками рынка.
После продажи нашей доли «ВКонтакте» мы сохранили команду, обладающую компетенцией в данной отрасли, мы сделали ряд инвестиций, но ничего большого, крупного.
Сейчас мы продали почти всю долю в Mail.ru Group, которую приобрели после выхода из ВК. На наше решение повлияло обесценение рубля. Продали без убытка для себя, но и заработали немного. Сейчас у нас остался совсем небольшой пакет, стоимостью около 25 миллионов долларов, ранее наша позиция была на порядок больше.

— Сильно ли повлияла на ваш бизнес ситуация с рублем?
— Влияние почувствовали все инвесторы в российские активы, ведь у большинства наших компаний рублевая выручка. Не скажу, что негативные последствия для нас были материальными, но за последние два года мы переоценили некоторые свои позиции в негативную сторону. Но при этом мы продолжали покупать наш рынок, особенно на уровнях индекса РТС ниже 750 пунктов.

— Минфин РФ в мае разместил суверенные бонды, несмотря на низкий рынок. Министр финансов Антон Силуанов заявлял, что это размещение послужит триггером для корпоративных заемщиков. Согласны ли вы с такой точкой зрения? Время ли сейчас для размещения облигаций и бондов? Есть ли у фонда планы по выводу компаний на рынок?
— Конечно же, успешный выход суверенного риска на рынок помогает корпоративным заёмщикам. Мне кажется, что Минфином и организаторами/консультантами было сделано всё возможное в текущей ситуации. Без санкций, конечно же, интерес был бы в разы больше и доходности ниже. Но мне лично импонирует поведение организаторов: не жаловаться и не искать виноватых, а сделать всё возможное. Мы иногда покупаем инструменты с фиксированной доходностью, но мы не занимаемся выводом эмитентов на рынок. Это работа инвестбанков.

— На ваш взгляд, нужно ли повышать налоги в России? Готов ли к этому бизнес? Можно ли этого избежать, если нет, стоит ли это сделать сейчас или после выборов 2018 года? Не повлечет ли это возврат к серым схемам работы?
— Я не эксперт в этом вопросе, но очевидно, что как и в любой другой стране, повышение налогов не будет с энтузиазмом воспринято бизнес-сообществом. И это нормально. Никогда не будет момента, когда бизнесмены скажут: «А теперь время повышать нам налоги, давайте!» Так что здесь нужны хорошая аналитика и расчёты со стороны государственных структур, когда и как менять налоговое законодательство.

— По вашему мнению, оправдывает ли себя проведение амнистии капитала, стоило ли ее продлять? Каково ваше мнение по Panama gate, действительно ли все крупные российские чиновники уводят свои активы за рубеж и почему?
— Я не считаю использование офшорных компаний чем-то предосудительным. Причины использования данного инструмента — не только налоговые. Теперь же, когда подконтрольные компании (КИКи) нужно декларировать и платить налоги с их прибыли, весь смысл офшорных компаний зачастую сводится к возможности структурировать сложные сделки на основе иностранного права.
По поводу российских чиновников: я бы не стал так обобщать. Это, в конце концов, конкретное дело каждого. Если кто-то использует офшоры незаконно, то он несёт значительные налоговые и юридические риски. Амнистия проработана была недостаточно, и разговоров было больше, чем результата. При этом концепция КИКов проработана неплохо. В результате государство точно будет собирать больше налогов с офшорных компаний. Только средства так и останутся в офшорных банках, а не в российской банковской системе.

— Российская промышленность в настоящее время находится в сложных условиях на фоне снижения спроса и цен на сырье. Нуждаются ли сейчас в дополнительных мерах господдержки металлургия и другие отрасли экономики?
— Да, господдержка нужна всегда, но в разумных пределах. Одно дело дать набор разнообразных льгот для расширения производства. Другое — тащить на себе убытки неэффективных, плохо управляемых компаний. Эта проблема характерна не только для России. Любая помощь имеет обратную сторону. Но помогать избранно всё равно надо.

— Власти РФ планируют осуществить в этом году продажу целого ряда госактивов? Планируете ли вы принять в них участие? Как вы считаете, в целом сейчас время для приватизации компаний?
— На все, что будет продаваться публично, будем смотреть. Заранее решить невозможно, важен момент продажи и цена. Если компании будут продаваться с премией к рынку, то едва ли у портфельных инвесторов появится аппетит к покупке. Если же будет интересный дисконт, как обычно бывает в подобных сделках, то и спрос появится.
Если рассматривать интересы государства как продавца, то, конечно же, сейчас продать можно только дёшево. В обычной ситуации момент для продажи неправильный, но если нет другого выхода для бюджета, то это вынужденная необходимость.

— Ведутся ли в настоящее время переговоры с «Транснефтью» по продаже ей пакета UCP? Может быть, фонд ведет переговоры с другими потенциальными покупателями? Интересно продать весь пакет или только часть? За какую сумму могли бы быть проданы префы «Транснефти»?
— В истории с «Транснефтью» много публичных спекуляций. Могу лишь сказать, что мы сами разговор о продаже не заводили. Обратились к нам. Переговоры о таких сделках не терпят публичности, поэтому наша политика — их не комментировать. Мы, как финансовый инвестор, естественно, не планируем сидеть в активе до бесконечности. Поэтому, когда к нам обращаются с предложениями о покупке, мы их рассматриваем.

— В чем суть вашего противостояния с «Транснефтью»?
— Мы не против «Транснефти», мы не против правительства. Мы, как акционеры, лишь хотим справедливых дивидендов. Это вопрос принципиальный. Совет директоров рекомендовал выплатить акционерам дивиденды за 2015 год в размере всего лишь 9% от консолидированной прибыли. Это в разы меньше, чем платят другие компании с госконтролем.
При этом владельцы префов «Транснефти» из расчета на одну акцию могут получить в два раза меньше, чем держатели обыкновенных акций. Нас такая ситуация, как крупнейших владельцев привилегированных акций, очевидно, не устраивает. Удивительно, что принимающие решения по данному вопросу не видят последствий такой дискриминации для отношения к российскому рынку в целом. Посмотрите в реестр крупнейших акционеров «Транснефти». Как же мы этим же фондам потом будем маркетировать другие бумаги госкомпаний, например в процессе приватизации?

— «Интер РАО» в начале июня получила от «Евросибэнерго» за продажу своей доли в «Иркутскэнерго» первый транш в 45 миллиардов рублей. Будет ли UCP поднимать вопрос о выплате спецдивидендов или хотя бы промежуточных дивидендов за 2016 год? В каком размере?
— Акционеры всегда за дивиденды, если нет более интересного использования средств компанией. Вот упомянутая «Транснефть», например, акционерам платит гроши; при этом в гигантских объемах теряет деньги акционеров на сомнительных деривативных сделках и в проблемных банках. Конечно, акционерам это не нравится. В случае с «ИнтерРАО», не думаю, что есть острая необходимость в промежуточном дивиденде, хотя теоретически это возможно. В этом году «ИнтерРАО» завершает цикл крупных капвложений. Учитывая высокую прибыльность и устойчивое финансовое положение компании, мы считаем, что у нее есть возможности перейти к выплате более высоких дивидендов. Но решать этот вопрос предстоит простому большинству акционеров совместно с менеджментом.

— Может ли UCP быть интересна покупка пакета акций «Интер РАО», принадлежащего «Русгидро» (4,92%)? «Русгидро» выходила с таким предложением? Если сделка обсуждалась, то о какой цене пакета шла речь? По рынку?
— К нам с таким предложением не обращались.

— В апреле прошлого года вы на паритетных началах с «Газпробанком» купили компанию «Стройгазконсалтинг». Какие планы относительно дорожно-строительного бизнеса СГК – предлагали или будете предлагать ее кому-либо купить? Интересуются ли ей на рынке? Оценивали ли ее приблизительную стоимость?
— СГК – интересный проект, уникальная компания с лидирующими позициями на рынке. Макроэкономическая ситуация непростая, что сказывается на отрасли в целом. В последние месяцы компания восстанавливает свои клиентские отношения и напряженно работает. Сегодня у нас нет намерений выходить из этой инвестиции. Но если поступит интересное предложение, то мы его всегда рассмотрим.

Оригинал статьи: РИА Новости